(no subject)

Мне нравится смотреть на женщин.
Они такие красивые, взрослые.
Отстранённо глядят, улыбаются чему-то прозрачному за спинами встречных прохожих. Идут, неспешно постукивая каблуками, такие собранные, чёткие, сосредоточенные.
Таинственные.
Мудрые.

Я только очень не люблю, когда они начинают разговаривать.


..Она опаздывала.
Юбка взмётывалась судорожно, искала за что зацепиться, тормозила шаг. Она подбирала её неловко – руки заняты, зонт-портфель-билетики, она торопилась очень, ей было важно успеть.
К уже отходившему автобусу понеслась издали, запыхалась, запачкалась – успела.
Втиснутая между мокрых тел, старалась не дышать – сладенький искусственный запах плыл по салону. Ненавижу такие вот духи, привычно подумалось. Но ведь нравятся же они кому-то, кто-то же покупает эти флакончики, кто-то же опрыскивает себя этой влагой пахучей – по утрам, старательно или наспех, видя себя в грёзах очаровательной, прекрасной, зовущей. Кто-то же, да?
На нужной остановке вылезла неловко, никто не подхватил услужливо её неуклюже вытянувшуюся руку. Сама.
Юбка мочалилась уныло по каблукам.

- Вы не вовремя. Ну что же, начнём…

Её рисовали. Вернее, её писали, и она не знала, конечно, что пишут её одновременно двое – тот, к которому она так спешила, так боялась опоздать – и я, всматривающаяся в её лицо где-то между двух остановок автобуса.

А сама она пахла немножко потом – свежим, лёгким, не женским совсем. И немножко водой.

Я не буду торопиться. Я буду писать тебя медленно.